| ОТЕЦ ВЕЛОТРЕКА «ДИНАМО» |
|
|
| 06.02.2010 | |
ОТЕЦ ВЕЛОТРЕКА «ДИНАМО» НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ ДОСЬЕ Борис Владимирович ФУРСЕНКО  Родился в Харькове 12.06.1930Велоспортом занялся в 1946-м году, спринтер Вице-чемпион СССР — 1952, чемпион СССР — 1955 15-кратный рекордсмен Украины Мастер спорта Заслуженный тренер СССР Тренер сборной СССР Воспитал целую плеяду спортсменов, в частности: Ирина Кириченко — двукратная чемпионка мира (1964, 1966), многократная чемпионка СССР в спринте и гите Игорь Целовальников и Владимир Семенец — олимпийские чемпионы Мюнхена-72 в тандеме на дистанции 2000 м Сергей Кравцов — участник трех Олимпиад (Мехико, Мюнхен, Монреаль), двукратный вице-чемпион мира, бронзовый призер чемпионата мира в гите Казалось бы, нет никакого информационного повода для написания этой статьи. Свой полувековой юбилей харьковский велотрек уже справил, а Борис Фурсенко свой 80-летний юбилей собирается праздновать только летом. Но с другой стороны — оба повода в прямом смысле налицо: и велотрек, и Борис Владимирович. Им не нужна причина для того, чтобы помнить. Они есть — и об этом уже можно говорить долго. Спортивную и тренерскую биографию Бориса Фурсенко пересказывать в рамках статьи нет смысла — она настолько обширна и терниста, что материала хватило бы на несколько томов жизнеописания. К счастью, многие события и факты из этой биографии отражены на бумаге, и ознакомиться с ними при желании можно в полном объеме. Мы же вынесли в досье только сухие факты, да и то — лишь для того, чтобы у стороннего читателя сложилось хотя бы общее впечатление о заслугах этого легендарного человека. А в центре рассказа поставим лишь один поступок из жизни Бориса Фурсенко — поступок, который повлиял на развитие велоспорта вообще и на статус Харькова как некогда столицы этого вида спорта в частности. Говорят, человек живет приземленно оттого, что не верит в чудеса и собственные силы. И даже не догадывается, что для воплощения мечты требуется многое, но отнюдь не невозможное. Например, в начале 50-х годов прошлого века только самые отъявленные мечтатели могли предположить, что в Харькове будет построен велотрек. Среди них был и Владимир Фурсенко. Но он настолько верил в чудо, что оно случилось — за подписью Лаврентия Берии. — Борис Владимирович, как и у всякой легендарной истории, у этой тоже должна быть предыстория... — Есть такая. Начнем с того, как тренировались спринтеры в конце 40-х — начале 50-х годов. Во-первых, как таковых профессиональных тренеров не было — были хорошие в прошлом велосипедисты, но как тренеры они были не очень. Во-вторых, я выезжал на трассу и ездил наперегонки с автомобилями. Мало того, что это было опасно, так еще и автомобиля этого попробуй, дождись! Это сейчас от них места мало, а тогда машины ездили очень редко. И мысль о велотреке была не просто какой-то навязчивой идеей, а необходимостью — для спортивного роста. Другое дело, что я в Харькове был единственным известным спринтером. Поэтому когда заводил речь о велотреке, все смеялись: «Вот, Боре нужен велотрек! Постройте кто-нибудь Боре велотрек, ему очень нужно!». — А в Москве трек уже был? — Да, был. Сын Сталина — Василий Иосифович — очень любил велоспорт, курировал команду ВВС, часто присутствовал на тренировках. Там трибуны были такие, разделенные, что переходить можно было только по низу, так он всегда сидел на самом верху и наблюдал за велосипедистами. Мне предлагал перейти в его команду, но я отказался — дескать, мне и в «Динамо» очень хорошо. Меня после этого судьи немного прижимать стали, но я к этому относился спокойно. Кстати, после первенства СССР 1952-го, в котором я участвовал единственный из Украины, осенью и началась история харьковского трека.  — То есть, задолго до начала строительства?— Да. Тогда в планах появилась реконструкция стадиона «Динамо». И я обратился к Якову Семеновичу Швыдкому — заместителю председателя областного совета «Динамо» — с предложением включить в план реконструкции строительство велотрека. Но, повторяю, отношение к этому в Харькове было скептическое, фактически, кроме меня, на тот момент трек не был нужен никому. Тогда я обратился выше — в Москву, к заместителю председателя центрального совета «Динамо» Алексею Андреевичу Куприянову, с которым я был хорошо знаком. Он посоветовал написать письмо на имя заместителя председателя Совета Министров СССР Лаврентия Павловича Берии. — Вот так, просто? — Не совсем. Нужно было расписать в этом письме аргументы: зачем нужен велотрек и что такое велоспорт вообще — Берия не очень-то разбирался в этих вопросах. Беда состояла в том, что в Харькове никто не хотел ни составлять, ни подписывать такое письмо — может, боялись, а может просто не верили в успех этой затеи. Я ходил и в областной комитет физической культуры, там мне ответили: «Пиши сам!». Поэтому я написал это письмо сам и отправил его в Москву. Аргументировал приблизительно так: на шоссе спринтерам тренироваться опасно, к тому же харьковский стадион «Динамо» находится в парковой зоне, что способствует популяризации велоспорта, и тому подобное. — Отправили по адресу «Москва, Кремль, Л.П. Берии»? — Такой вариант был бесполезен. Тот же Алексей Куприянов мне посоветовал отправить письмо на его адрес. Дело в том, что в КГБ был специальный отдел, который просматривал все письма, отправленные по тому адресу, который вы назвали. Старались не расстраивать руководителей страны понапрасну. Если вопрос действительно стоил внимания, его рассматривали и старались решать на месте. В другом случае — письмо просто исчезало. — Ответа ждали долго? — Дней через десять перезвонил Куприянов и сказал, что на моем письме стоит резолюция Берии. Потом меня вызвали в Москву на встречу с генерал-лейтенантом Переверткиным — он, видимо, занимался подобными вопросами на своем уровне. Но резолюцию действительно ставил сам Лаврентий Павлович, потому что дело завертелось очень быстро. Велотрек был включен в план реконструкции под номером один, хотя раньше первоочередной задачей считался бассейн «Динамо». Начали готовить бывшее запасное футбольное поле (зимой оно превращалось в каток) к большому строительству, которое полным ходом началось в 1955-м году. — И вы наблюдали всю эту стройку? — Не только наблюдал, но и участвовал. Строили харьковский велотрек туляки. И вот, когда они положили где-то половину покрытия, они просили меня испытать поверхность — ровная ли. Я разгонялся, делал вираж, а потом они меня ловили — дальше бетонного покрытия еще не было. Достроить должны были в 1957-м году. И почти достроили. Но ударили морозы, и поверхность «поплыла», поэтому официальное открытие пришлось перенести на 1958-й год. Достраивали уже зэки, причем мне каждый день приходилось покупать им бутылку водки. Они говорили: «Выставляйся или мы тебе тут такого настроим... тут же поверхность должна быть ровная, гладкая, мы так не умеем». Ну вот так приблизительно и «родился» харьковский велотрек. — ...на котором вы вырастили своих воспитанников. — Да, я работал с теми ребятами, которых сам и воспитал. К сожалению, когда уже стал тренером сборной СССР, в Харькове приходилось бывать редко, и я почти не следил за молодыми велосипедистами. Основные мои заслуги связаны с тандемом Целовальников–Семенец и Сергеем Кравцовым. Там тоже своих историй хватало. Например, перед Олимпиадой в Мюнхене я подписывал обязательство, что тандем привезет медаль. На «золото», конечно, не рассчитывали, но медаль взять обязывались. Если бы медали не было, я бы вряд ли даже дворником где-то устроился работать. Но там сложность была вот в чем. Целовальников был «армейцем», а Семенец — «динамовцем». И вот руководство спортивных обществ МВД и министерства обороны делили эту медаль еще до ее получения. Ну и, естественно, предлагали мне сделать либо чисто «динамовский», либо чисто «армейский» тандем. Но я до этого перебрал пар десять в разных комбинациях — этот дуэт был идеальным. Поэтому мне удалось отстоять именно такой состав, который в Мюнхене завоевал первое место.  — С выездами за границу проблемы были? — Еще какие! У меня сестра за границу жить уехала, и я стал не выездным. А тут как раз Олимпиада в Монреале 1976-го года. Ну и Сергей Кравцов поехал, а я — нет. Я всегда на разминке следил за основными конкурентами, чтобы составить тактику на заезд — кто может обогнать «с колеса», кто нет. И вот Сергей попал в заезде за выход в полуфинал с японцем, выехал вперед, а тот его на финише догнал. Полчаса смотрели фотофиниш, в итоге — выиграл японец. Потом уже, когда они вернулись, Сергей мне говорил, что был уверен — соперник не отыграет такое преимущество. А я знал, что пускать его за спину не стоит. — Когда вы завершили тренерскую карьеру? — В 1982-м году, когда начались все эти «таблетки». В смысле — допинг. К нам на тренировки приезжали специалисты из ленинградского института, испытывали на велосипедистах разные пилюли. Мои ребята их не принимали — или выплевывали, или наоборот — собирали на память. Сложилась такая ситуация — принимай допинг или проигрывай. Я сейчас очень сильно удивляюсь, когда на «Тур де Франс» говорят, что средняя скорость гонщика 40 км/ч. С такими подъемами по горам?! Там после первого же подъема умереть можно. Остается только догадываться, какими такими способами это им удается.  — Сейчас на велотреке «Динамо» бываете?— Нет, почти не бываю. Знаю, что есть проект постройки в Харькове крытого велотрека, но там смета около семидесяти миллионов гривен, где же такие деньги взять? Да, взять такие деньги, пожалуй, в наше время сложновато. Но вряд ли и в послевоенные годы опаленная войной страна была богата средствами. И потому волей-неволей на первый план выходит мысль о том, что дело-то — не совсем в деньгах. Нет, в конечном итоге в них, но без желания, энтузиазма, работы и той же веры в чудо они не появятся. Ведь выросли же каким чудом (чудом, слышите?) стадионы в Донецке, Харькове и Днепропетровске? В Белоруссии появился суперсовременный велотрек — правда, там есть Президент, щедрый на спортивный резолюции. Неужели нынешнее поколение сильных мира сего настолько обмельчало, что и верить разучилось? В этом случае есть выход: вновь обратиться к истории харьковского велотрека, или к самому Борису Фурсенко — человеку, который сумел сделать мечту реальностью. |
